Лес подрос до ВТО

Дальневосточное предложение пока не обеспечено внешним спросом: Лесной бизнес должен стать более прозрачным: целый комплекс государственных инициатив ставит цель максимально полно контролировать объемы вывоза лесной продукции. В то же время благодаря вступлению России в ВТО внешнеторговые операции для российских производителей лесоматериалов значительно упростятся. Председатель ассоциации «Дальэкспортлес» и генеральный директор компании-экспортера ЗАО «Смена Трейдинг» Александр Сидоренко объясняет, что отрасль уже давно интегрирована в мировую торговлю, новые меры регулирования затронут лишь интересы теневиков. У легального бизнеса проблемы совсем иного рода — сложная конъюнктура на внешних рынках и тотальная нехватка кадров внутри отрасли, утверждает глава «Смена Трейдинг».

— Александр Николаевич, у дальневосточных властей стало модой говорить об «упущенных доходах», подсчитывать объемы нелегального экспорта древесины...
— Логику власти понять можно. Государство обладает ресурсами, и любая хозяйственная деятельность с этими ресурсами должна приносить пользу в первую очередь государству. Поэтому, например, была предпринята попытка путем высокой пошлины на круглый лес стимулировать индустриализацию, глубокую переработку леса. Сейчас принимаются дополнительные меры для того, чтобы сделать лесную отрасль более прозрачной, контролировать объемы заготовленного и вывозимого леса.
В любой сфере есть и порядочные, и жулики. Лес — не исключение. Но у нас испачкали дегтем всех участников рынка. И государство, которое, по идее, должно создавать некомфортные условия лишь для теневиков, осложняет жизнь всем.

Главный упущенный доход государства — это убыточная отрасль. В погоне за мелкими воришками «причесали» всех. Там, где нужно было работать хирургическим скальпелем, — сработали бензопилой. Как результат — отрасль депрессивная. И ни величина акционерного капитала и инвестиций, ни степень и объем деревопереработки не имеют никакого значения.

— Какие перспективы, от чего зависит восстановление отрасли? Что с рынками, когда они смогут потреблять те объемы леса, которые способен предложить Дальний Восток?
— Отрасль восстановится, несомненно. Здесь работают волевые люди, реалисты. Адаптация к ВТО — для нас самое легкое. Адаптироваться бы к нашим условиям. Вот это задача. Уж слишком часто и кардинально меняются правила игры в лесной отрасли.
Касательно рынков потребления: они сократились. Последствия кризиса в Китае ощутимы больше, чем в Японии или Корее. Поэтому цена на лес продолжает падать. Но мы надеемся, что со второй половины года экономика КНР начнет поправляться. Тогда, возможно, наша отрасль сможет работать «в ноль». Сейчас все без исключения предприятия работают в убыток.

— И «Смена Трейдинг»?
— Мы не исключение. Абсолютно непривычно впервые за последние двадцать два года получать по итогам года убытки... Но эта ситуация прогнозировалась. В «Смене Трейдинг» смогли правильно просчитать рынки, мы знаем, что происходит на рынке сейчас, что будет дальше — в краткосрочной, среднесрочной и долгосрочной перспективе. Самое главное, мы знаем, что делать и когда. Поэтому сохраняем оптимизм и движемся дальше. Хотя еще раз повторюсь — очень тяжело.

— Недавно Минвостокразвития предложило продавать лес и рыбу региона только через электронные биржевые торги. Как вам такая идея?
— Думаю, многим лесоэкспортерам такая модель будет интересна. Я могу вас уверить, что дальневосточные лесные компании готовы к биржевой торговле. Мы хорошо знакомы с этими инструментами. Биржа уже давно не как сто лет назад, где товар и покупатели сосредоточены в одном месте. Мы знаем модели электронных торгов, на которых уже заключаются многомиллионные контракты.  Конечно, основная цель предложения Виктора Ивановича — сделать отрасль более прозрачной, сделки — контролируемыми, теневой бизнес — неудобным. Лично я это предложение поддерживаю. Идет нормальное регулирование внешнеэкономических торговых операций.

— Стало ли легче работать с таможенниками?
— Сегодня это самая прогрессивная госструктура, если оценивать темпы ее адаптации к международным требованиям. Она быстрее прочих контролирующих органов приспосабливается к работе в рамках ВТО. Еще каких-то пять лет назад «таможня» была словом нарицательным, причем в негативном смысле. Мы должны были явиться в офис таможни, заполнить декларацию на бланке, занять очередь, умолять таможенника, чтобы он положил документы в ту стопку, где очередь «идет быстрее»... Да вспомните хотя бы клип «Коламбия пикчерс», где сотрудники таможни сняли сами себя. Ярче картинку произвола и безнравственности тех лет не покажешь.

Но ФТС первой из всех участников регулирующих внешнеторговую деятельность ввела электронное декларирование. Таможенный орган теперь не может отказать в подаче декларации без ссылки на конкретный нормативный документ. Исключена предвзятость. Каждый рядовой сотрудник таможни понимает, что участник ВЭД не ест и не спит, пока его груз не оформят, не пропустят через границу. А, к примеру, рабочее время на Хабаровской таможне закончилось. В прежние времена такая ситуация была проблемой для экспортера. Сегодня участнику ВЭД говорят: Хабаровск пошел отдыхать, но Амурская область, следующий часовой пояс, еще работает. Если не успеете оформиться там — обратитесь в Забайкальский край. Введена единая система обработки данных, теперь электронную декларацию может обработать специалист и из другого региона в любое время суток, вплоть до окончания рабочего времени в Калининграде.

Могу сказать, что в таможне на Дальнем Востоке работают очень профессиональные сотрудники. Дальневосточное таможенное управление регулярно проводит коллегии, консультативные советы с участниками ВЭД. Происходит реальный, живой диалог и работа с участниками ВЭД. Аналогичную работу проводит и дальневосточный филиал ОАО «РЖД», чего пока нельзя сказать о других федеральных структурах, задействованных во внешнеторговом бизнесе, делопроизводстве.

— В конце прошлого года на линии Комсомольск—Ванино Дальневосточной железной дороги открыли новый Кузнецовский тоннель. Железнодорожники заверяют, что пропускная способность в направлении портов Ванино и Советская Гавань достигнет 35 млн тонн, а угольщики обещали, что этого коридора «хватит всем». Производители леса уже прочувствовали выгоду?
— Экспорт леса в 90% случаев завязан на приграничную торговлю, которая идет через железнодорожные погранпереходы. Портовая инфраструктура в последнее время в нашем бизнесе почти не задействована. Только 10% леса продается через порты, которые примыкают к железной дороге. Пока портовых мощностей хватает. Учитывая, что в крупнейшем порту Хабаровского края, Ванино, поменялся собственник, сейчас порт будет еще больше специализироваться на экспорте угля. Этот груз — профильный для нового владельца,  не исключено, что перевалка леса сократится.
Конечно, есть места, где нет железнодорожного транспорта, там 100% отгружают морским и речным флотом (например Де-Кастри, низовье реки Амур, северные порты Приморского края).

Что касается железной дороги — ее инфраструктура позволяет нам работать при нынешних объемах заготовок. Я не буду жаловаться, что тариф поднялся в 8 раз, что есть сложности в диспетчеризации грузов, что приоритеты смещаются в сторону перевозки угля. Мы это оцениваем как подготовку к вступлению российского бизнеса в ВТО. Это жесткие правила рынка, к изменениям нужно быть готовым всегда. Управление Дальневосточной железной дороги относится к нам с пониманием. Пускай мы, лесоэкспортеры, поставляем не такие уж большие объемы грузов в общем обороте. Но это не транзит, а погрузка в границах ДВЖД, это уже доходная статья для дороги.

— Недавно ДВЖД сообщала, что по итогам 2012 года погрузка леса снизилась. Полпредство упрекало лесную отрасль в падении объемов заготовки, переработки леса. Проблема глубже, чем кажется?
— Кадров все меньше — это главная проблема лесной промышленности, которая пока не нашла решения. От Байкала до Тихого океана проживает 6,5 млн человек. Индустриализация региона растет. Это связано и с нефтегазовыми проектами, и со строительством железных дорог, автодорог. В Амурской области строится космодром Восточный — это тысячи, десятки тысяч рабочих мест. В городе Амурске строится кластер лесопереработки. В поселке Ванино построена группа заводов деревопереработки. Сам порт Ванино увеличит объем и число занятых. При этом населения в регионе не прибавляется. Значит, трудовые кадры будут перетекать из других отраслей. Из лесной отрасли, к примеру. Это объективное явление. И учитывая, что работников все меньше, наша лесная промышленность прошла эволюцию от низкопроизводительных машин советского образца до автоматизированных комплексов, которые стоят миллионы евро. Для современного финского комплекса нужно всего два человека вместо двенадцати... Но даже и этих двух часто нет.
Поэтому, когда строятся планы и госпрограммы развития Дальнего Востока, Забайкалья — не хотелось бы, чтобы лесную промышленность обошли стороной. Не надо забывать, что мы работаем в поселках, моногородах, которые без лесного бизнеса просто исчезнут. Есть железнодорожная ветка Чегдомын—Комсомольск-на-Амуре — здесь живут и работают лесники. Погрузку для ДВЖД обеспечивают тоже лесники. От Ванино до Комсомольска — люди живут лесом, везут по железной дороге лесные грузы. До Николаевска-на-Амуре даже нет постоянного сообщения, но что дает работу жителям всех этих поселков? Лес. От Комсомольска до Троицкого лесная отрасль — главный работодатель.

— Экономика Дальнего Востока не завязана на одну лишь лесную промышленность. Ваша работа как-то влияет на жизнь региона?
— К лесному комплексу нужно относиться бережно, с пониманием. Эта отрасль, которая имеет колоссальный объем знаний, опыта, в том числе экологического опыта. Мы все из школьной программы помним, что вредные промышленные выбросы углекислого газа CO2 — основа жизни леса. Углерод является строительным материалом для растущего дерева, взамен в атмосферу выделяется кислород. Но только лесник знает, что когда лес достигает зрелости — он уже не растет, и поэтому нет потребности в углероде. Зрелый лес перестает перерабатывать углекислый газ. Затхлый лес медленно умирает, его нужно спилить, освободить место для нового роста. Сколько пилить, как пилить — это тоже давно рассчитано, проверено наукой, практикой. Так называемое неистощимое лесопользование. Когда непрофессионалы говорят о том, что лесорубы истребляют лес, что по нашей вине нечем дышать... Все с точностью до наоборот.

Нет сильнее вреда природе, как от лесных пожаров. Даже в Хабаровске, в сотнях километров от тайги, во время лесных пожаров некомфортно. Пожар разрушительнее человека, лес восстанавливается значительно дольше, чем после порубки деревьев. Кто первый встает на защиту лесов? Лесники. Все мы знаем, насколько опасна работа городских пожарных при тушении пожаров. Эта работа почетна. В тайге пожар не менее опасен. Люди рискуют жизнью не меньше, иногда не успевают убежать, потому что пожар идет с огромной скоростью. И это лесники, и их тоже нужно уважать и чтить.